Признаки Рейнина — различия между версиями

В 1980 г. Аушра Аугустинавичюте и Лариса Кобринская предположили, что помимо четырёх Юнговских дихотомий существует ещё 11 дихотомических признаков, образующихся при перемножении Юнговских дихотомий. Позднее математик Григорий Рейнин подвёл математический базис под данную гипотезу, в связи с чем признаки и получили его имя.

Подобно Лох-Несскому чудищу, признаки Рейнина однажды возникли в кухонном разговоре на улице Грибо, где жила Аушра. Так случилось, что произошло это при мне – как раз в январе 1985 года я приезжал в командировку в Вильнюс и, благодаря любезному приглашению Аушры, не куковал в одиночестве в гостинице, а проживал в ее квартире, где, естественно, интенсивно общался с ее гостями. Среди них в те дни оказался Григорий Рейнин. Однажды утром после бессонной, как было видно по его припухшим векам, ночи, за утренним кофе он вертел в руках картонный кубик с нанесенными вблизи вершин знаками восьми соционических функций. И вдруг поделился со всеми присутствующими банальной для него, математика, мыслью: множество, состоящее из 16-ти объектов, можно разделить пополам 15-ю способами – таков неумолимый вывод из самых начал теории множеств (которую даже я, гуманитарий, изучал в девятом классе физматшколы). Итак, 15 способов деления социона, из них четыре уже есть – это дихотомии Юнга. Значит, должны быть еще 11! Это был редчайший случай, когда Аушра пришла в восторг и без обычной для нее иронии воскликнула: «Григорий, ты гений! Эти пятнадцать мы назовем признаками Рейнина». Той же весной я получил бандероль от Аушры, в ней лежала машинописная рукопись под названием «Теория признаков Рейнина», в которой предпринята попытка описать эти 15 дихотомических делений социона с использованием соционических функций. Работы Аушры и прежде не отличались ясностью изложения (что поделаешь, русский, которым она неплохо владела, все-таки был для нее неродным – думала-то она по-литовски). Но сквозь корявый стиль я продирался, зато претензий к логике изложения не было. Работа о признаках Рейнина оказалась первой, где я сразу обнаружил чисто логические провалы. О чем при очередной встрече с дружеской простотой залепил прямо в лоб. У Аушры был крутой характер, могла дать такой отлуп, что следующий раз не знаешь, как возобновить с ней общение. Но на этот мой выпад она отреагировала с вялой покорностью: «Знаю. Это еще совсем сырая работа, в ней полно ошибок. Я написала ее не для того, чтобы окончательно выявить суть каждого признака, а для того, чтобы застолбить их присутствие в соционике. А потом в процессе наблюдения над людьми разных социотипов мы уточним описание и назначение каждого признака». Итак, по признанию Аушры, которая, между прочим, в таких вопросах никогда не лукавила, она сделала беглый набросок плохо изученного явления. Ей важна была не суть каждого признака как такового, а его место в системе объективных параметров, характеризующих социотипы. Если сравнивать с житейской ситуацией, когда мы занимаем места в зрительном зале для компании своих друзей, которые пока не пришли, кладем на каждое кресло газету или билет, или футляр от очков, или зонтик. Понятно, что в каждом кресле в конце концов будут сидеть люди, но пока их нет, первые попавшиеся под руку предметы обозначают занятость данного места. Вот почему, на мой взгляд, появились «уступчивые – упрямые», «предусмотрительные – беспечные», «рассудительные – решительные», «веселые – серьезные»… Специально называю самые, на мой взгляд, сомнительные категории, которые НИКАК не проявляются в невербальном поведении, разговорах, жестах, взоровых реакциях, смехе, гневе. Более того, не всегда даже это антонимы: рассудительный вполне может быть как решительным, так и нерешительным. А чтобы легитимно занимать два полюса одной дихотомии, семантическая полярность строго обязательна: «рассудительному» должен быть противоположен «безрассудный». Согласитесь, это далеко не то же самое, что»решительный». Не буду продолжать критиковать «теорию» признаков Рейнина – это тема специальной работы. Хочу лишь заметить, что Аушра сразу же обозначила свою статью как черновик, требующий серьезной переработки, а Григорий Рейнин сразу же открестился от этого направления соционики, видя свою «вину» только в том, что повертел в руках кубик и вспомнил элемент из теории множеств. Дальше вышло так, что Аушра стала болеть, вернуться к работе с признаками Рейнина ей больше не довелось. Черновик остался неисправленным. Когда же образ создательницы соционики забронзовел, а киевские ученики принялись публиковать все ее наследие (за что им глубокая признательность!), как-то само собой получилось, что недоброкачественный полуфабрикат занял место готового продукта. Грамотные наследники Аушры забыли, а после ее смерти, наверное, не посмели сказать, что эта работа не может считаться пособием для практического применения. Менее грамотные апологеты соционики восприняли «Теорию признаков Рейнина» некритически. И пошла вакханалия фотографирования Лох-Несского чудища. Редкие смельчаки (например, М. и Д. Лытовы) отважились честно заявить: ребята, ошибочка вышла – большинство признаков Рейнина неработоспособны. Просто потому, что не те предметы лежат на стульях – владельцы билетов пока не пришли в зал. Впрочем, немногие здравые голоса заглушаются гвалтом сторонников «признаков Рейнина». В последние годы, как видно из публикаций на соционических сайтах, практическое использование признаков Рейнина вошло в моду. Некоторые соционики уравняли в правах дихотомии базиса Юнга с остальными «незаконнорожденными» признаками и уверяют, что способны успешно типировать, отделяя «чистых» от «нечистых», то бишь «веселых» от «серьёзных». Наиболее фанатичные приверженцы «универсальной отмычки от социотипа» даже отказываются выдавать слушателям своих курсов (непременно платных!) дипломы социоников, если те оттипировали экзаменационного клиента без использования признаков Рейнина. Благо мы соционических «академиев не кончали», дипломов не имеем, нам не стыдно признаться: не делятся социотипы на «позитивных» и «негативных», ерунда это все, обычный брак в работе, не забивайте голову тем, чего нет и не может быть. Правда, призадумаются над этими словами не многие. Ведь если целитель-экстрасенс, водя руками над больным местом, спрашивает: ну, ощущаете тепло? – большинство отвечает утвердительно. Не потому, что реально ощутило тепло, а потому сила авторитета оказывает внушение. А оно порой таково, что увидишь и то, чего нет: даже, прости, Господи, «процесс» начнешь отличать от «результата». Что ж, иллюзии невозможно запрещать, бесполезно с ними также бороться. Если иной исследователь непознанного убежден, что гнался на скутере за Лох-Несской земноводиной и она зыркала на него страшными черепашьими глазами, разубеждать такого энтузиаста бесполезно. Раз он это пережил, значит, лично с ним это было. Но отсюда не следует, что другие, побросав все дела, должны оцепить озеро. Время все расставит по местам. Убежден, что светлая память Аушры ничуть не потускнеет от того, что, отдавая должное ее заслугам, мы не станем приписывать к ним заблуждения, вполне простительные живому, ищущему человеку.