Прокофьева, Татьяна — различия между версиями

- А как Вы пришли в соционику? - Случайно. Я работала на кафедре физиологии, развития и воспитания детей. Это был Центральный институт усовершенствования врачей, который сейчас называется «Российская медицинская академия последипломного образования». Там была такая интересная традиция, которая мне очень нравилась: один раз в год собирался так называемый «профессорский курс», в рамках которого на усовершенствование приезжали не рядовые доктора, а преподаватели – те, кто учит врачей. И они, помимо всего прочего, проводили по 1-2 лекции на тему того, чем они сейчас занимаются или интересуются. В частности, одна дама из Барнаула прочитала 2 лекции по соционике. Вот тогда я заинтересовалась. Эти лекции я записала и стала присматриваться, кто к какому типу принадлежит – пока к сотрудникам и к близким. Сначала кафедра восприняла мое новое увлечение в штыки («Никакой соционики нет, одни названия типов чего стоят..»), но потом потихонечку люди стали приходить ко мне по одному и простить их продиагностировать. Я пробовала – пока без особой уверенности. Литературы не было, информацию брать было не от куда. В этот момент и сложился метод интервью как диагностический прием, о котором я потом с удовольствием прочитала у Гуленко – что он существует и признан одним из самых эффективных. Интересно то, что потом результаты этих первых типирований скорректировались, но не очень сильно. Например, наша завуч оказалась в итоге не Жуковым, а Наполеоном. Остальное совпало. Так и с другими сотрудниками. Довольно продолжительное время соционика оставалась для меня личным интересом, которым было особенно не с кем поделиться. Меня тогда на лекциях определили как Джека. Наблюдая за своим мужем, я оттипировала его в Дюма и поняла, что тут что-то не так. А он еще такой яркий Дюма – тот редкий случай, когда сомнений в типе практически нет. Тогда я стала наблюдать за собой и пришла к выводу, что я – Дон Кихот. Таблица интертипных отношений у меня уже тогда была. В мужа-дуала, конечно, сначала никто на кафедре не поверил, но потом все подтвердилось. Мы очень плотно общались с Еленой Удаловой в то время^[2], детей вместе воспитывали, проводили детские праздники, много всего интересного делали. Она занималась астрологией и много мне об этом рассказывала, а я вот ей рассказала о соционике. Мы стали разбирать наши домашние конфликтные ситуации и искать методы соционических выходов – и что-то стало намечаться, это было очень интересно. Тогда мы пошли в Ленинскую библиотеку, это было уже в 1995 году, и стали там искать все, что имело бы хоть какое-то отношение к соционике. Там к этому моменту уже появились книжки Гуленко «Менеджмент слаженной команды», Якушиной и что-то еще, не вспомню уже. Мы стали искать контакты и звонить. Отвечали нам примерно в таком ключе: «Девушки, я сам психотерапевт, в этой соционике ничего не понимаю и вам не советую». Но мы не унывали. В итоге появился Юрий Дорожкин, он в свое время был секретарем Аушры Аугустинавичюте, очень симпатичный и интересный человек. Он приехал к нам в гости и стал рассказывать про то, что делается в соционике, как поживает сообщество, кто там есть, какие исследования ведутся. Он рассказал о конференциях, о том, что очень нужны статьи и исследования. Мы показали ему наши идеи соционических выходов из конфликтных ситуаций. Он очень заинтересовался, сказал, что это надо обязательно написать и послать в журнал для публикации. Словом, он нас вдохновил, и мы написали об алгебре интертипных отношений, статья получила название «Как осуществить процесс дуализации». Моим вкладом в статью была идея о том, что нужно просматривать взаимодействие с функции на функцию: например, если мне кажется, что меня по референтной «обижают», то нужно посмотреть, не оказываю ли я негативного воздействия на референтную функцию этого человека. Идея о том, что «мир справедливо устроен», в общем-то, не новая, но было очень интересно наблюдать, что не в прямом смысле «не делал ли я ему того же, что он потом сделал мне», а более сложно – по воздействию на такую же функцию. Удалова эту идею приняла, и мы вместе ее описали. А ее вклад в эту же статью был в том, что она как-то более чутко отнеслась к идеям Игоря Николаевича Калинаускаса о проблемах в интертипных отношениях, и мы стали разрабатывать этот сегмент, проверять предположения на практике. И то и другое способствовало дуализации, выравниванию и развитию личности, выстраиванию отношений с партнерами – отсюда и название статьи. Эту первую статью мы отправили в Киев – ответ пришел достаточно быстро, статья заинтересовала специалистов и была принята к публикации. А к этому моменту у меня возникла еще идея геометрии интертипных отношений. Одновременно стали появляться другие книги по соционике, в частности, книга Седых, где очень хорошо описаны типы и написано про маски – это было очень интересно и нам созвучно. В этих книгах постоянно упоминался кубик Рейнина как изображение модели А. Как-то однажды я стала эти кубики рисовать и смотреть, как они стыкуются с другими кубиками – и у меня возникла идея геометрии интертипных отношений. При сложении кубиков по граням по совпадающим функциям на верхней грани Дон Кихота получился Дюма, на боковой – Робеспьер и на лицевой Драйзер. Так 4 типа объединились в фигуру. По ребрам образовалось еще по одному типу – в итоге получилось 7, и это было странно. Наконец я поняла, что по вершинам есть еще один тип – Бальзак. Получилось 8 типов – половина социона. А остальные где? К утру пришла идея, что информационное пространство не должно быть трехмерным, и я «вывернула эти кубики наизнанку», т.е. нашла способ представить их наглядно в 4-мерном пространстве. Оставшиеся 8 типов туда уместились. В первой восьмерке оказались все демократы, а во второй – все аристократы; то есть, они живут как бы в параллельных мирах, которые соединяются в четырехмерном пространстве. Иными словами, то пространство соционики, которое мы изучаем, является как минимум четырехмерным, хотя мне сложно точно утверждать что-то о мерности информационного пространства. Эту геометрию интертипных отношений мы стали дальше с Удаловой строить вместе в метафорах. Дуальные отношения (когда кубик на кубике) – это поддержка. Зеркальные – это плечом к плечу, люди смотрят в одном направлении. Конфликт – это конфронтация, удар в спину или удар в лицо. Суперэго, квазитождество и активация оказались похожими на карусели – это дает головокружение в отношениях. Все эти метафоры мы постарались прописать в статьях. Затем приехал еще раз Дорожкин и спросил, означает ли что-то объем этого кубика? Я задумалась и поняла, что это может моделировать объем информационного метаболизма. Отсюда родилась идея, что кубики разных объемов, даже и в дуальных отношениях, могут соединяться не самым благоприятным образом, вот почему дуальные отношения бывают комфортными, а бывают неблагоприятными. Маленький кубик большому поддержки оказать не может. Отсюда возникла формулировка про то, что «не каждый шестнадцатый – твой дуал». Большой кубик пытается ужаться под маленький, а маленький – растянуться до большого – отсюда возникает натянутость в отношениях. Также плохо, когда отношения застревают только в одной плоскости и обмен происходит не по всем восьми функциям. Эту статью мы тоже отправили в Киев. Оттуда вскоре пришло приглашение на конференцию – и мы туда поехали. Нас приняли очень тепло – видимо, наши статьи все-таки произвели впечатление. Нас познакомили с Аушрой, которая умела с первого взгляда диагностировать проблемы людей и делала это очень точно. Она предложила меня учить своему методу, но я отказалась, потому что мне показалось, что все, что касается мистики и эзотерики – это не моя миссия и не мой путь. Мой путь – научное изучение соционики. Преподавать соционику мы начали уже в 1996 году – это был мастер-класс, где мы рассказывали о соционике. В рамках мастер-класса была выработана в общих чертах та программа, по которой до сих пор преподается вся соционика в Москве. Параллельно мы начали консультировать потихонечку, и людей и рабочие коллективы, – так мы разработали систему соционического консалтинга. А в 1998 я уже ездила на конференцию одна.